Иоанна Хмелевская - Алмазная история [Великий алмаз, Большой алмаз]

— Скажу откровенно, — решительно произнёс ювелир. — Совершенно откровенно. Если бы Великий Алмаз там обнаружили, мой племянник охотно обменял бы его на другие вещи, и не совсем обязательно на гораздо более дорогие, достаточно было бы равных по стоимости, ведь не надо притворяться друг перед другом: камень такой ценности трудно было бы продать. Однако его не нашли, а эта стекляшка свидетельствует, что кто-то забрал его раньше.

— Англичанин, — кратко, но решительно констатировал раджа.

Капитан Морроу и сэр Генри с этим мнением на всякий случай не согласились, правда, не слишком уверенно. Кусок декоративного стекла вполне мог оказаться в распоряжении какого-нибудь индусского слуги, который воспользовался ситуацией и уже давно сбежал.

Раджа отрицательно покачал головой.

— Нет. Собственность Бога. Никто бы не осмелился. Только англичанин. Был такой один англичанин, который знал о нем все…

Затем он ненадолго задумался и с сомнением добавил:

— Был такой момент… признался в этом жрец, один из храмовой стражи. Однажды ему показалось, когда он вошёл в святилище, что боги как бы пошевелились. Потом присмотрелся повнимательнее и решил, что почудилось. Долго об этом случае он молчал, но потом в конце концов признался, так как опасался, что недопонял какую-то волю богов. Никто ему не поверил. А случилось все именно тогда, когда неподалёку жил тот самый англичанин, что все знал…

Таким образом, сведения сторон взаимно пополнились. Присутствующие посмотрели друг на друга и поняли, что думают одинаково. Единственным человеком, который, вне всякого сомнения, отлично ориентировался в алмазном деле, был полковник Блэкхилл. Конечно, существовала небольшая вероятность, что в курсе был кто-то ещё, какой-нибудь солдат к примеру, принимавший участие в тех давних событиях. Но солдаты обычно не слишком разумно обращались с индийскими сокровищами. А если уж пользовались случаем и грабили, то быстренько спускали награбленное. И, украденный простым солдатом, алмаз бы уже где-нибудь да всплыл, кто-нибудь бы его видел, а такое зрелище не забывается. Тем временем никто ничего об алмазе не слышал, а это означало, по глубокому убеждению как сэра Генри, так и раджи, что знал обо всем только полковник Блэкхилл.

Раджа также решился на откровенность.

— Я хочу его иметь, — заявил он прямо. — Если вы нападёте на след камня и раздобудете его, я у вас его куплю. Сохраним все в тайне. Я заплачу больше, чем кто бы то ни было, и не буду задавать никаких вопросов.

Сэр Генри отлично помнил слова полковника Гарриса, который упоминал о праве собственности какого-то француза, и не сомневался, что собеседник также их помнит, но ни тому, ни другому это не помешало заключить сделку. А щекотливый вопрос обошли молчанием.

И дядюшка, и племянник высоко оценили предложение раджи. Капитан Морроу был вне себя от ярости. Честно говоря, на службу в Индию он отправился исключительно из меркантильных соображений и плевать хотел на империалистические замашки королевы Виктории, лишь бы разбогатеть. Бунт сипаев пришёлся как нельзя кстати. Благодаря беспорядкам капитан гораздо быстрее продвигался к заветной цели, а Великий Алмаз мог достойно завершить дело. И тут такая неудача!

Сэр Генри всегда отличался жадностью, а с годами его страсть к драгоценным камням только усилилась. К тому же он очень обозлился на полковника Блэкхилла, в мнимую честность и высокие принципы которого в своё время поверил. Надо же так попасть впросак! В те далёкие времена сэр Генри был не прочь приударить за Арабеллой, и кто знает?… Может, она и не отвергла бы его ухаживания?

Но он даже не попытался, так как был подавлен уважением к твёрдости и принципиальности полковника. А теперь выясняется, что совершенно напрасно. Как последний дурак!

Таким образом, удвоенное недовольство дяди и племянника сосредоточилось на полковнике.

После шестидесяти честь и достоинство сделались у полковника Блэкхилла настоящим пунктиком На фоне многочисленных скандальных разоблачений и проклятий в адрес тех, кто наживался в Индии, осуждения Вест-Индской компании, подозрений, выдвигаемых в адрес военачальников, и прочих проявлений зависти, он хотел сиять, что твой маяк, ярким светом чистоты и благородства.

Проведённые в Индии годы полковник решил описать в мемуарах, всячески выпячивая на передний план собственную неподкупность и точно определяя источники приобретённого благосостояния. Он даже приводил фамилии свидетелей, англичан и индусов, которые своими глазами видели, как полковник отказывался брать взятки и возвращал добытые его солдатами ценности. В такие свидетели попали и раджа Горакпура, и сэр Генри Мидоуз.

Мнение раджи по причине его удалённости особого значения не имело, а вот сэра Мидоуза чуть удар не хватил от возмущения. Вернувшись в Англию, он как раз угодил в тот самый момент, когда полковник в кругу специально приглашённых гостей прочитал очередной фрагмент своего шедевра. Сэр Генри личного участия в данном мероприятии не принимал, его не пригласили на сей пир просто потому, что полковник Блэкхилл понятия не имел о его возвращении. Зато на следующий же день ювелир обо всем узнал в клубе. Один знакомый, вчерашний гость полковника, не замедлил коснуться столь интересной темы, тем более что в прочитанной части речь шла о Великом Алмазе, который якобы являлся собственностью некого таинственного француза, а сэр Генри как раз был свидетелем…

Просто чудо, что сэр Генри тут же не рухнул, сражённый апоплексическим ударом.

— Да уж, — вырвалось у него. — Двойным свидетелем, можно сказать. Во-первых, когда камень старательно стерегли, а во-вторых, когда обнаружилось, что охраняемый предмет исчез.

Собеседник был потрясён — ведь Великий Алмаз, пусть даже далёкий и чужой, всегда вызывал жгучий интерес.

— Как же так? — воскликнул он. — Ничего подобного не было?! Неужели сказанное полковником настолько далеко от истины?!

Сэр Генри с трудом взял себя в руки.

— Не совсем так. Имеются многочисленные доказательства существования камня, но самого его уже нет. А обстоятельства исчезновения пока не выяснены. Очень подозрительное дело.

Больше, несмотря на назойливые вопросы, ювелир ничего не прояснил, но и этого оказалось достаточно, чтобы создать вокруг полковника атмосферу недоверия и подозрительности.

Когда же последний сориентировался в ситуации и до него дошло, что вместо алмаза в статуе Шивы была стекляшка, его самого чуть не хватил удар.

Великий Алмаз являлся как бы символом и квинтэссенцией его сверхъестественной честности, предметом гордости полковника. И вдруг оказывается, что камень исчез неизвестно когда, и, мало того, его самого подозревают в изощрённом обмане. А все прочие честные поступки — только способ создать безупречную репутацию, чтобы, прикрывшись ею, выкрасть это единственное в своём роде, бесценное сокровище.

Общему молчаливому осуждению оказалось противостоять труднее всего. Никаких обвинений открыто не выдвигалось, а посему полковник Блэкхилл избрал единственный возможный выход.

Он застрелился в своём кабинете.

Тот факт, что застрелился он за пять минут до начала званого обеда, сочли большой бестактностью. Мог бы, черт побери, застрелиться и после!

Лишая себя жизни в столь неподходящий момент, он отбил аппетит у приглашённых, да и вообще как-то неуместным казалось вкушать яства, когда хозяин здесь же неподалёку от столовой лежит мёртвый, с дырой в башке. Обед, таким образом, пошёл насмарку, к огромной радости прислуги, которая с превеликим удовольствием слопала скоропортящиеся блюда.

Арабелла достигла цели, не говоря ни слова и ничего не делая. Увидав труп мужа, она сочла необходимым лишиться чувств, иначе ей трудно было бы скрыть свою радость. Её перенесли в спальню, где, зарывшись лицом в подушку, она разрыдалась от счастья, что окружающие восприняли как истерическое выражение отчаяния. Джордж-младший, потрясённый и в то же время переполненный тщательно скрываемым облегчением, пытался находиться в трех местах одновременно: рядом с любимой, в кабинете покойного и среди возбуждённых гостей, которые вовсе не собирались так уж сразу расходиться, тем более что любопытство брало верх над голодом.

Полковник Блэкхилл, известный своей педантичностью, естественно, оставил письмо, где пояснял причину самоубийства. Из письма следовало, что полковник был поражён исчезновением Великого Алмаза и сам признавал, что все указывало на него.

Он один знал, где хранится камень, и жил неподалёку от того места несколько лет. Подозрения, которые он не в состоянии отвести, ибо никто их явно не высказал, бросают тень на его репутацию — первый раз в жизни и, одновременно, последний.

Смыть пятно позора он не в силах и, хотя он абсолютно невиновен, вынужден покинуть этот мир, не сомневаясь, что после смерти все его имущество будет инвентаризовано и результат предан гласности.